люблю малкавианок
Украл у .ахуительно ничей:
Здравствуйте, я - ребёнок двадцать первого века.
Я - блоггер, личный помощник, лжестиляга и пьянь.
А хочется быть чем-то, вроде великого человека,
который борется против эпохи и курит всякую дрянь.
Ребятам нашего времени не за что драться, кроме
одежды на распродажах, мальчиков на старших курсах.
Мы никогда не умрём от клыков чудовищ, не утонем
в пиратской бойне, не бросим свои престижные вузы.
У нас нет драконов, на которых охотятся только герои,
нет крепостного права, которое нужно было бы отменять.
Нет ни Жанны, ни Александра, ни маленькой копии Трои,
убив за которых, можно спокойно и вечно спать.
У нас нет вождя, вырезающего и обижающего поэтов,
нет эпохи, войну с которой можно обосновать.
Мы умеем пусто любить, открывать чужие пустые секреты,
делать вид, что пишем стихи, и умело лгать.
Этот вечный комплекс непрожитого в двадцать первом
ни для кого не новость и не помогает нам становиться лучше.
Открывая учебник истории, включая фильм о любви, мы пытаем нервы,
но в итоге завтрак, обед и ужин всегда получим.
Иногда в пять утра я включаю джаз, представляя,
что я - только маленький человек с саксофоном в замшелом баре.
На мне старый дешёвый костюм, и я оставляю
на чаевые всю мелочь, которую мне за мой хриплый голос сегодня дали.
И вот в эти минуты я гораздо лучше, чем вообще бываю,
я почти что частица вечности, почти что борец с эпохой.
Я, дитя двадцать первого века, любовь к себе оставляю
за способность быть изредка кем-то в эпохе, где с этим плохо. (с) yussef
Здравствуйте, я - ребёнок двадцать первого века.
Я - блоггер, личный помощник, лжестиляга и пьянь.
А хочется быть чем-то, вроде великого человека,
который борется против эпохи и курит всякую дрянь.
Ребятам нашего времени не за что драться, кроме
одежды на распродажах, мальчиков на старших курсах.
Мы никогда не умрём от клыков чудовищ, не утонем
в пиратской бойне, не бросим свои престижные вузы.
У нас нет драконов, на которых охотятся только герои,
нет крепостного права, которое нужно было бы отменять.
Нет ни Жанны, ни Александра, ни маленькой копии Трои,
убив за которых, можно спокойно и вечно спать.
У нас нет вождя, вырезающего и обижающего поэтов,
нет эпохи, войну с которой можно обосновать.
Мы умеем пусто любить, открывать чужие пустые секреты,
делать вид, что пишем стихи, и умело лгать.
Этот вечный комплекс непрожитого в двадцать первом
ни для кого не новость и не помогает нам становиться лучше.
Открывая учебник истории, включая фильм о любви, мы пытаем нервы,
но в итоге завтрак, обед и ужин всегда получим.
Иногда в пять утра я включаю джаз, представляя,
что я - только маленький человек с саксофоном в замшелом баре.
На мне старый дешёвый костюм, и я оставляю
на чаевые всю мелочь, которую мне за мой хриплый голос сегодня дали.
И вот в эти минуты я гораздо лучше, чем вообще бываю,
я почти что частица вечности, почти что борец с эпохой.
Я, дитя двадцать первого века, любовь к себе оставляю
за способность быть изредка кем-то в эпохе, где с этим плохо. (с) yussef
@темы: (с)
Доступ к записи ограничен
